О неизвестных, тоже зазеркальных страницах Великой Войны мы узнали еще в восьмидесятых. В годы «разрядки» между союзниками и вечными соперниками за мировую гегемонию состоялся мировой прокат документального сериала «Неизвестная война».  Голоса Василия ЛАнового и Берта Ланкастера рассказывали из-за кадра зрителям о невероятных перипетиях на передовых союзниках и в тылах. Речь шла о нюансах, о которых далеко не всегда сообщали в те годы сводки совинформбюро.

  Несколько позже, в девяностых, о своей неизвестной войне мне поведал сосед Василий Семенович. Офицер-артиллерист получил свои лейтенантские «кубики» на петлицы еже до начала войны и прошел, прополз передовую с первых боев до последнего военного майского дня. Вместе со всей армией пятился назад, от рыгая на танки врага из своих пушек огонь смертоносный, а после гнал «фрицев» назад, на неметчину.

   - Через Польшу гнали, напрямки.  И уж очень Верховный хотел, чтоб Польшу освобождали сами поляки. Оно и понятно, политика! Так вроде одни оккупанты прогнали других. Простым полякам от этого, вроде как, и радости мало. То что мы из Польши никуда потом не уйдем Сталин, естественно, решил заранее. А так сами польские армии очистили родину, сам народ выбрал новое правительство из командиров и подпольщиков. Пусть с помощью нашей авиации на броне наших «тридцатьчетверок», но всеравно, вроде бы как все сами. Какие мы, мол, оккупанты, мы союзники. 

   Неизвестная, а может и легендарная история о том, как первые польские части формировал здесь, в Красноярске ЗеКа Константин РОКОССОВСКИЙ я слышал очень давно. В те годы о том, что сотни тысяч плененных осенью 1939 года поляков были отправлены в ГУЛАГ (По приказу Верховного, естественно) не то что писать никто не решался, а даже пересказывали ветераны подобные истории шепотом!  По армии тоже чистка прошла и все офицеры польской национальности, согласно пакта «Молотова – Риббентропа», оказались тоже в плену у своей же армии.

    Константин Константинович, если верить воспоминаниям очевидцев у нас в Красноярске, в столице ГУЛАГа, и вел себя при этом демонстративно дерзко. Он был уверен, что при всей своей оскорбленности на Советскую власть, на фашистов поляки, за поруганную родину, «зуб наточили» гораздо крепче. Боевой дух польских бойцов был на предельном уровне, а части сформирование по национальному или даже по принципу землячеств, еще более боеспособны.  Так что первые польские батальоны в составе 2-й Гвардейской армии (после битвы на волге армия Рокоссовского получила Гвардейский титул) прославленный генерал сколачивал именно на берегах Енисея. Старики говаривали, будто, командуя погрузкой частей, Рокоссовский вышагивал по платформам красноярского вокзала с прямой гордой осанкой. На будущем маршале двух армий была генеральская папаха и …лагерная фуфайка! Сзади суетился обеспокоенный ординарец с генеральской шинелью и без устали повторял будто оглохшему генералу реабилитированных войск:

    - Товарищ генерал-лейтенант, ну, пожалуйста, ну набросьте шинель, ну товарищ генера-ал...

    ПОЛЯКИ ЗАКОНЧИЛИСЬ 

     - Мы к осени сорок третьего больши-ие потери понесли и были отведены в тыл, на переформирование, - продолжил дед Василий свой рассказ, чем и вывел меня из транса, вызванного ревизией своих знаний об истории становления Войска польского. В Саратове встали. Там нам и сообщили, что наш артиллерийский полк придается в состав формирующейся второй польской армии. Да-а, это бы еще ладно. Вместе «фрицев» гнать к польской границе – это дело, конечно, доброе. Но мы получили приказ переодеться в мундиры Войска польского. Это, безусловно, мало кому из нас понравилось.

   Еще бы. К тому времени многие бойцы и командиры полка успели пройти долгий и тяжкий путь от границы до Подмосковья. А потом в обратную сторону. Под огнем и оставляя могилы товарищей. Почти все успели получить ранения, и многие не по одному разу.

   - Мы воевали в плохой, ли хорошей, но в нашей форме. А тут, здрасьте пожалуйста! Звучит команда «Раздева-ась..!»   

   Но приказы, как известно, не обсуждаются. Что же делать штабам, если поляков на две полноценных армии не хватило? Пришлось передать полякам русские части. Как сейчас говорят спортивные комментаторы «на правах аренды».  

   ОГОНЬ ПО СВОИМ

   Осенью сорок четвертого Василий Семенович уже шагал по польским городкам и селам.

Польские девушки просто любовались на молодого высокого красавца-офицера. На статных плечах красовались погоны надпорудчика Войска польского. Так что местные девушки довольно откровенно выражали свой интерес. То, что поляк с родом из Сибири выяснялось вскоре и девчонки с тем же откровенным разочарованием опять вздыхали.

  - Смотрю, как-то под вечер, два бойца, нашей, советской части волокут поросенка. Похоже, что его только что отняли у местных крестьян. «Стойте», - ору, «Верните сейчас же свинью». А те в ответ: «Да пошел ты, польская морда! Тебе сказать куда идти или уже научился сам понимать куда у нас «посылают»?». 

     Сибирский «поляк» тогда заставил, таки вернуть хрюшку местным хозяевам.

     - Ну, смотри, полячок, еще повстречаемся! – с явной угрозой простились тогда земляки с надпорутчиком.

     К вечеру Василий Семенович уже отошел от шока вызванного постыдным инцидентом. 

     И вдруг, как на передовой, странное интуитивное беспокойство, и тут же какой-то  щелчок. Мой рассказчик мигом наземь и тут же, едва ли не по волосам, очередь из ППШ.

     - У нашего автомата звук при стрельбе характерный, не спутать! Надо же, и в самом деле сидели до вечера караулили и пульнули-таки. Я думаю, те солдаты так и не поверили, что я русский. А какую-то славянскую, братскую, теплоту между поляками и русскими и тогда не часто можно было встретить. Думаю, они и впрямь нас воспринимали как новых оккупантов.

   Эту страничку из истории неизвестной войны я слушал от деда Василия ровно 10 лет назад. То был последний год жизни славного ветерана двух армий. Восьмидесятилетний фронтовик ушел от нас быстро и гордо, как жил, не утруждая особо заботами о себе близких. А я с удовольствием и, в то же время, со стыдом за себя вспоминаю рассказы деда Василия. Я вдруг понял, что он был для всех дед Василий и дед Василий, Василь Семенычем. Оказывается, я просто не знал фамилии нашего, любимого всем двором, деда. Ты уж прости меня, дед Василий, а я о тебе помню всегда!

   Сергей Баршай.

Опубликовано в издании КОМОК, г. Красноярск.